Содержание:
Часть 1. Тюремная промышленность
Глава 1. Арест
На этот «таинственный Архипелаг», скрытый от глаз посторонних, попадают несколькими путями. Владыки Архипелага – через училища МВД, охранники – по призыву через военкоматы, все остальные, кто едет «туда умирать» – через арест, обычно ночной. Автор книги называет причину и своего ареста прямо с фронта: за крамольную переписку со школьным другом.
Глава 2. История нашей канализации
При слове «репрессии» чаще всего вспоминают 1937 год. Однако крестьян, «мужиков» массово сажали в 1929-1930 гг., в конце войны и сразу после нее – «целые нации» и тех, кто побывал в плену. Однако начало чисткам разного рода было положено уже в ноябре 1917 года. К «вредным насекомым» земли российской отнесли членов политических партий (от кадетов до социал-демократов), интеллигенцию, чиновников, офицеров, крестьян, восставших против новой власти и продразверстки, затем дошли руки до священства, монашества и просто верующих.
За каждой социальной группой – человеческие судьбы. Внесудебную и скорую расправу над ними осуществляла ВЧК: не всем довелось попасть на Архипелаг. В 1937 году чистка коснулась своих: руководства партии, верхушки НКВД, военного командования. В Великую Отечественную войну под подозрением оказались немцы Поволжья. После войны в лагеря попали «дети врагов народа» и те, кто отбыл свой срок, но для надежности был осужден повторно.
Универсальной статьей для контрреволюционеров стала пятьдесят восьмая с четырнадцатью пунктами для приговора и сроками заключения от 10 до 25 лет. Каждому вредителю, саботажнику, организатору голода и шпиону находился свой пункт.
Глава 3. Следствие
Цель следствия – слом психики человека, одичание его до покорного туземца Архипелага. Для достижения такого результата пытали бессонницей и жаждой, жаром, морозом, топили в нечистотах, жгли папиросами, сажали в ванны с кислотой, изводили насекомыми (от муравьев и клопов до гнуса), загоняли раскаленный шомпол в задний проход, давили сапогом половые органы.
В период с 1937 по 1938 год пыткам был дан зеленый свет, потом их ограничили, но контрреволюционеров это послабление не коснулось. Впрочем, на следствии чаще хватало заковыристых вопросов с целью оговора или самооговора, и хитро состряпанный протокол показаний. Автор книги, еще неискушенный в таких вещах, подписал обвинительное заключение по 11 пункту, обрекающему его на бессрочную ссылку.
Глава 4. Голубые канты
Почти каждый служащий Органов был обуреваем двумя инстинктами: властолюбия и алчности. «Был бы человек – а дело создадим!» Впрочем, время от времени, и эти кадры проходили через самоочистку. Падение Ягоды, Ежова и Берии увлекло за собой и их приспешников.
Глава 5. Первая камера – первая любовь
Первая камера для арестанта, сокамерники – школа жизни. Для Солженицына такой стала камера на Лубянке под номером 67. День в ней продолжался 16 часов. Побудка в 6 утра, после чего спать было запрещено. После оправки всех запирали в камерах. Потом шла дележка скудной пайки. В 9 утра – утренняя поверка, после нее – цепь вызовов на допросы.
Затем прогулка минут на двадцать: для нижних этажей тюрьмы – во дворе, для верхних – на крыше. Был доступ к библиотеке, составленной из конфискованных книг. Обедали черпаком супа и каши, ужинали все той же кашей. И только после этого – вторая оправка за целые сутки. Вечер проходил с иллюзией свободы, в беседах, спорах, за игрой в шахматы. После чего следовал отбой. О победе над фашизмом изгои догадались по салюту и сбоям в режиме питания.
Глава 6. Та весна
Для военнопленных весна 1945 года стала роковой. И они, и бежавшие из плена, были осуждены. Попали под раздачу и русские эмигранты. Надежда этих людей на амнистию в честь победы оказалась тщетной. Не ждали пощады только власовцы, поднявшие оружие против СССР вместе с немцами.
Глава 7. В машинном отделении
Детище еще 1920-х годов, ОСО, приговорило автора книги к восьми годам исправительно-трудовых лагерей за антисоветскую агитацию.
Глава 8. Закон – ребенок
С 1918 года имел хождение официальный термин «внесудебная расправа». С тех пор сложилась целая система Трибуналов во имя революции – от рабочих до железнодорожных.
Примером одиозного обвинителя на громких процессах был Н. Крыленко (позднее его самого разоблачили как врага). Он судил дело «церковников», вынес приговор дочери Л. Толстого Александре, а по делу Таганцева в 1921 году ЧК расстреляла 87 человек (среди них – поэта Н. Гумилева).
Глава 9. Закон мужает
В 1921 году прогремел процесс по делу Главтопа, один из первых, разоблачавших инженеров. Чуть позже – суды над «церковниками» и эсерами.
Глава 10. Закон созрел
1922 год ознаменовался высылкой на «философском пароходе» в Европу примерно трехсот человек, неугодных интеллигентов (деятелей культуры и науки) вместе с семьями. Общественный резонанс вызвали Шахтинское дело и процесс участников дела Промпартии. Впрочем, открытые процессы с определенного момента были запрещены.
Глава 11. К высшей мере
Смертную казнь показательно отменили осенью 1917 года. Меньше года спустя – ввели вновь. В какой-то момент смертной казни могли избежать уголовники, однако к контрреволюционерам пощады не было. Во время войны практиковалось повешение. Смертники ожидали приведения приговора в исполнение по несколько месяцев, и в нечеловеческих бытовых условиях.
Глава 12. Тюрзак
К 1938 году стали бытовать термины тюрзак (тюремное заключение) и ТОН (тюрьма особого назначения). В 1923 году первых заключенных привезли на Соловки. В 1920-х арестантов кормили сносно, а к 1947 году голод стал постоянным их спутником. Света в камерах не было ни в 30-е, ни в 40-е годы. После ТОНа – отправка на этап, где условия еще хуже.
Часть 2. Вечное движение
Глава 1. Корабли Архипелага
Островов невидимого Архипелага тысячи, «от Берингова пролива и почти до Босфорского». Через пересыльные тюрьмы и пункты, в вагон-заках, движутся к ним невольники. Путь может занимать до трех недель, из еды – селедка, а воды не положено. Ведь оправка такого количества заключенных займет много часов. С 1927 года Архипелаг обзавелся «черным воронком», перевозившим арестантов.
Глава 2. Порты Архипелага
На пересылках люди находились месяцами, на жаре или холоде, после обысков с требованием раздеться догола. После загаженных уборных и отсыревших камер, дурной баланды арестант уже понимает, что дальше – только хуже.
Глава 3. Караваны невольников
В неотапливаемых эшелонах, на речных баржах везли приговоренных. Как первопроходцы, они осваивали глухую тайгу, тундру, степь. Некоторые этапы были пешими. Люди преодолевали по 25 км в день.
Глава 4. С острова на остров
Автор книги назвался ядерным физиком – и получил возможность попасть в шарашку для научной работы, в сравнительно «райские» условия.
Часть 3. Истребительно-трудовые
Глава 1. Персты Авроры
Архипелаг был детищем еще В. Ленина. Уже летом 1918 года появились первые принудительные лагеря. После Гражданской войны все лагеря были объединены в систему. Название ее менялось: ГУМзак, ГУИТУ. Закрепилось ГУЛаг (Главное управление лагерей).
Глава 2. Архипелаг возникает из моря
После разгона монахов Соловецкого монастыря летом 1923 года стены обители получили новое имя: СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения). Впрочем, он был не первый: на севере лагеря появились года за два до СЛОНа. Уже к концу года на Соловках держали около 2 тысяч заключенных.
До 1929 года труд заключенных не был всеобщим: около 40% из них участвовали в различных работах. Но первая пятилетка дала мощный импульс: среди болот люди прокладывали дороги, вручную и в легкой одежде рыли землю за Полярным кругом. Если бригада не выполняла норму – ее могла ждать смерть. Секирная гора была местом особых мучений.
В конце 1920-х на Соловки завезли первых уголовников. Началась «перековка» ударным трудом. Впрочем, каэры в ней участвовали мало, им не давали осесть, отправляя в самые гиблые места.
Глава 3. Архипелаг дает метастазы
Сеть лагерей расползлась по всему северу. Первой великой стройкой для СЛОНа был избран Беломорканал. Без техники, финансирования, а главное – в рекордные сроки, всего за 20 месяцев. Работали каэры по 12 часов, держались на одной пустой баланде. И к весне 1933 года 227 км канала были готовы.
Глава 4. Архипелаг каменеет
К 1937 году в Архипелаг влились выжившие раскулаченные, «спецпереселенцы». Режим в лагерях ужесточили, у охраны появились овчарки, а над политическими пытались взять верх поощряемые администрацией бытовики, блатные.
С началом Великой Отечественной войны перестали выпускать отбывших срок, урезали нормы питания. В те же годы шло покорение заключенными пустынь Казахстана, обживали и Колыму. Соловки же влились в НорильЛаг, число заключенных в котором достигло 75 тысяч человек.
Глава 5. На чем стоит Архипелаг
Рабский труд был экономической необходимостью. Работа по 12-14 часов исправляла нравы «вредителей». Еда распределялась в зависимости от сделанной нормы. Бригадира отправляли в карцер, если бригада не справлялась с нормами.
Глава 6. Фашистов привезли!
Блатные переименовали каэров в фашистов. День автора книги в лагере в Новом Иерусалиме начинался в пятом часу утра. Силы подкреплялись щами из крапивы. Дальше – работа до седьмого пота.
Глава 7. Туземный быт
В войну лагерники называли лесоповал сухим расстрелом. В составе лагерной санчасти лишь до 1932 года были медики. Затем их сменили могильщики. Люди становились доходягами, некоторые лагпункты вымирали.
Глава 8. Женщина в лагере
Женщины в лагере – товар для «лагерных придурков». Осужденные по политической статье сопротивлялись, как могли, в этой ситуации. Женской работой считался и труд грузчика, и лесоповал. Смешанные лагеря разделили после войны. До этого момента было множество трагедий, когда лагерных супругов разлучали, у матери отнимали ребенка.
Глава 9. Придурки
Этих счастливчиков лагерей следовало искать среди поваров, хлеборезов, бухгалтеров, парикмахеров, фельдшеров. На этих сытых должностях был велик шанс дожить до конца срока.
Глава 10. Вместо политических
Осужденных по 58 статье считали не политическими, а врагами народа. В основном они сидели за антисоветскую пропаганду и за недонесение. Доносы были привычным явлением.
Глава 11. Благонамеренные
Это убежденные коммунисты, попавшие в лагерь. Они до конца были преданы партии, верили, что в лагере, кроме них, нет больше невиновных. Среди благонамеренных было много стукачей.
Глава 12. Стук-стук-стук
Сексоты (секретные сотрудники, пособники начальства) в тюрьме именовались наседками, в лагере – стукачами. Вербовали всех – кого угрозами, кого подачками.
Глава 13. Сдавши шкуру, сдай вторую!
Уже отбывших срок арестовывали повторно. Особенно широко практиковалось это в 1937-1938 гг., а также во время и после войны. Срок получали солидный, от 5 до 10 лет. В 1938 году увеличилось число расстрелов.
Глава 14. Менять судьбу!
Побегов к 1937 году стало меньше. Люди теряли надежду или, напротив, ждали амнистию, опасались враждебной природы и местного населения, боялись второго срока, а то и избиения до смерти.
Глава 15. ШИзо, БУРы, ЗУРы
Изоляторы были под запретом до начала 1960-х годов. Начальство выходило из положения за счет БУРов (бригады усиленного режима; бараки с колючей проволокой), ЗУРов (зоны усиленного режима, известные увеличением норм выработки и уменьшением нормы пайки; сюда определяли и верующих), ШИзо (штрафные изоляторы; официальный срок пребывания в 15 дней там могли растянуть на целый год).
Глава 16. Социально-близкие
За «три картофелины из колхоза» могли дать и 10 лет, зато бытовики, ворующие у частных лиц, отделывались сроком в один год. В лагерях в уголовниках поддерживали вражду в отношении «врагов народа».
Глава 17. Малолетки
С 1926 года по уголовным статьям начали судить с 12-летнего возраста. На Архипелаге заключенных до 15 лет держали в детских колониях, затем переводили в смешанные, к женщинам и инвалидам. Во втором случае им приходилось работать по 10 часов в день. По 58 статье могли осудить ребенка младше 12 лет (случай 11-летней Гали Венедиктовой).
Глава 18. Музы в ГУЛаге
КВЧ (культурно-воспитательная часть) создавала видимость перевоспитания заключенных. На деле функций у нее было две: ведать перепиской заключенных и привлекать их к самодеятельности.
Глава 19. Зэки как нация
Заключенного можно считать отдельным биологическим видом человека. Выживание любой ценой – смысл его жизни.
Глава 20. Псовая охота
Цари Архипелага человеческих черт не имели, а состояли сплошь из спеси, самодурства, жестокости и жадности. Не отставали от них и офицеры-вохровцы (охрана). Человечных оставалось искать только среди простых надзирателей.
Глава 21. Прилагерный мир
В поселках для вольных жила охрана с домочадцами, зэки после освобождения, и разный сброд. Впоследствии поселки стали городами. К примеру, Норильск или Магадан.
Глава 22. Мы строим
Политически ГУЛаг был выгоден власти, а вот экономически вводил в убытки, никак не окупался. Между тем, руками заключенных были выстроены города, комбинаты, заводы, каналы, нефтепроводы.
Часть 4. Душа и колючая проволока
Глава 1. Восхождение
В былые времена наказание преступника вело к его покаянию. Теперь же уголовники гордились своими преступлениями, а каэры считали себя невиновными. Всеми двигала одна мысль: выжить.
Глава 2. Или растление?
Для большинства заключенных материальное было приоритетнее духовного. Хлеб стал мерилом всех вещей. Человеческое достоинство сохраняли лишь те, кто имел его еще до лагеря.
Глава 3. Замордованная воля
Доносы и стукачество стали нормой жизни и для людей на воле. Только так человек мог себя чувствовать в безопасности. Предатели больше не мучились моральными вопросами.
Глава 4. Несколько судеб
Автор приводит биографии заключенных пролетарского происхождения, прошедших при советской власти тюрьмы и лагеря.
Часть 5. Каторга
Глава 1. Обреченные
Весной 1943 года И. Сталин возродил каторгу. Первая была организована в Воркуте. Непосильный труд для всех, включая женщин, был ее отличительной чертой.
Глава 2. Ветерок революции
После войны, получив срок в 25 лет, заключенные психологически ломались. Они не надеялись выйти из лагеря, он становился их миром. В середине срока автора книги перевели в Особый лагерь.
Глава 3. Цепи, цепи…
В Особом лагере заключенных называли только по присвоенному номеру. Работы там были самые тяжелые, включая медные рудники. Связь с волей – лишь пара писем в год. Выйти никто не надеялся. Доходяг отправляли умирать в Спасск под Карагандой. В Экибастузе Солженицыну довелось поработать в бригаде каменщиков.
Глава 4. Почему терпели?
Побеги были заранее обречены на неудачу из-за враждебности населения. Голодовки не производили никакого впечатления на начальство. Мятеж без общественного резонанса захлебывался.
Глава 5. Поэзия под плитой, правда под камнем
Солженицын в Особом лагере освоил рабочую специальность и писал поэму (хранить написанное было нельзя, пришлось заучивать), чтобы не замечать чудовищных окружающих условий.
Глава 6. Убежденный беглец
Среди заключенных были те, для кого побег становился смыслом жизни. Бежали такие люди обычно по одному, с рабочего объекта, предварительно изучив окружающую местность.
Глава 7. Белый котенок
Рассказ о побеге Георгия Тэнно (группу беглецов поймали, и дали еще по 25 лет).
Глава 8. Побеги с моралью и побеги с инженерией
Бежать из обычного лагеря было проще, из Особого – почти невозможно, хотя и такие случаи бывали. Каждого такого беглеца считали опасным преступником, шпионом.
Глава 9. Сынки с автоматами
После красноармейцев лагерной охраной стали самоохранники, запасники-старики. Однако позже на смену им пришла невоевавшая по возрасту молодежь, за оклад и отпуск охотно стрелявшая арестантов.
Глава 10. Когда в зоне пылает пламя
Мятежи были в лагерях всегда, но они жестоко подавлялись и замалчивались. А вот в Особых лагерях бунтующие политические сумели присмирить даже уголовников, главную лагерную силу.
Глава 11. Цепи рвем наощупь
В начале 1950-х в лагерной системе наступил кризис. Впрочем, амнистия 1953 года вновь коснулась, в основном, уголовников. Политические уяснили, что даже смерть И. Сталина ничего не меняет. Бунты и голодовки стали нарастать.
Глава 12. Сорок дней Кенгира
Режим чуть ослабел только после расстрела Берии. Бунт в Кенгире, начало которому положило убийство арестанта-евангелиста, стал одним из самых крупных в истории Архипелага. Даже блатные присоединились к беспорядкам.
Часть 6. Ссылка
Глава 1. Ссылка первых лет свободы
Ссылка как мера наказания существовала и при большевиках. И всегда она сочеталась с принудительными работами. Более того после отбытия срока человек нередко попадал в ссылку повторную.
Глава 2. Мужичья чума
Осенью 1929 года началось массовое истребление крестьянства, выселение людей в необжитую Сибирь, приведшее к миллионам жертв.
Глава 3. Ссылка густеет
Если в 1930-х годах ссылка была самостоятельной мерой наказания, то с 1948 года в нее отправляли тех, кто отбыл лагерный срок. Обычно ссылки были бессрочными.
Глава 4. Ссылка народов
В 1937 году очистили от корейцев Дальний Восток. Теперь их местом пребывания стал Казахстан. Затем дело пошло на поток. Из родных мест были согнаны финны, эстонцы, западные украинцы, чеченцы, калмыки, крымские татары, курды и многие другие.
Глава 5. Кончив срок
Ссылка могла стать относительным благом для любого, кроме осужденных по политической статье. Таких и в ссылке продолжали «топтать, давить и душить». Автор книги попал в казахстанскую ссылку.
Глава 6. Ссыльное благоденствие
И все же именно в ссылке к человеку возвращались естественные потребности в элементарном комфорте. После развенчания культа личности И. Сталина автор книги по прошению был освобожден и из ссылки.
Глава 7. Зэки на воле
В сталинские годы после освобождения бесполезно было возвращаться в большой мир: пометка в паспорте лишала всех прав, и возможности работать тоже. Психология освободившихся различна. Кто-то уже не может приспособиться к новой жизни, другие (как Солженицын) обретают силу и надежду, третьи оказываются чужими семье, четвертые долго не решаются жить полноценно.
Часть 7. Сталина нет
Глава 1. Как это теперь через плечо
Солженицын считал себя летописцем лагерной темы. Он был уверен, что лагеря – это пережиток сталинского прошлого. Однако письма от современных заключенных убедили его в обратном. Более того к 1965 году вернулось в обиход и понятие «враг народа».
Глава 2. Правители меняются, Архипелаг остается
Распад Особых лагерей спровоцировал расстрел Берии. Пару лет заключенные пользовались ранее невиданными поблажками, и к ним даже прислушивались. Однако и при Н. Хрущеве система лагерей была сохранена, только исчезла зловещая пятьдесят восьмая статья из их приговоров.
Глава 3. Закон сегодня
В СССР провозглашалось, что политических преследований в стране нет, а по 58 статье судят тех же уголовников, «вредителей», шпионов. В послесталинское время не видели ничего политического в массовых беспорядках. Выходит, беззаконие укоренилось в основе советской судебной системы.
Читательский дневник по роману «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына
Сюжет
Советская лагерная система вполне сравнима с целым Архипелагом, живущим по своим законам. Репрессивная машина заработала сразу после революции, первые лагеря появились уже в 1918 году. Роковая 58-ая политическая статья перечеркнула судьбы множества невиновных людей. Все они были осуждены как «враги народа», «вредители», «шпионы», агитаторы против советской власти. Истреблялись целые сословия – от дворянства до священства, широко применялись расстрелы без суда. Массовых потоков заключенных в лагеря было несколько. Не только в 1937 году, но и в 1920-х (когда взялись за крестьян), и в 1940-е (когда сажали побывавших в плену или ссылали целые народы). Показания у арестанта могли выбить с применением пыток. Признание вины и оговор были целью следствия.
Тысячи «островов» Архипелага пополнялись заключенными, проделавшими свой путь в нечеловеческих условиях, в промерзших вагонах, на переполненных баржах. На месте их ждали дикая тайга, пустыня, голая степь. Их предстояло освоить, обжить, создать здесь города, производства, дороги. Работали зэки до 14 часов в день, питались жидкой баландой, носили в мороз плохонькую одежду. Для женщин было обычным делом валить лес или таскать грузы. Сроки у контрреволюционеров были солидные, обычно не менее 10 лет. На севере печальной известностью пользовался СЛОН, лагерь в бывшем Соловецком монастыре. Самой знаменитой стройкой заключенных в нем был Беломорканал. Труд провозглашался мерой исправления, однако целью его было физическое истребление неугодных. Даже освободившись, политический попадал в вечную ссылку. Вернуться в обычную жизнь мешала и поражающая в правах пометка в паспорте. В отличие от них, уголовники («социально-близкие») имели меньшие сроки и могли рассчитывать на амнистию.
Люди в лагере делились на несколько категорий. Многие забыли обо всем, кроме утоления голода. Другие сохранили в себе личность. Третьи подались в «придурки» (сытые места: кухня, парикмахерская, санчасть). Была прослойка верных коммунистов, которые и после осуждения не отказывались от своих убеждений. Отношение к каэрам и в лагере, и за его пределами было одинаковым: политических считали «фашистами», врагами. Побег политического заключенного был обречен на провал: его выдавало местное население. Автор книги рассказывает и о своем пути из лагеря на волю, о судьбе своих разоблачающих произведений, и о том, что и после И. Сталина лагерная система, пусть и без сроков по 58 статье, сохранила свою силу.
Отзыв
Гулаг изнутри, глазами очевидца и со слов других заключенных. Советская действительность сквозь призму лагерной темы. Политические репрессии при И. Сталине, реалии советских тюрем, этапов, лагерей всех типов. Расчеловечивание и примеры стойкости духа. Правда, высказанная от имени тех, кто не дожил до реабилитации. Тема трансформации личности, памяти, предостережения, критика судебной системы. Мотивы страха, сопротивления, надежды. Художественное исследование, основанное на фактах. До сих пор актуальное произведение, получающее порой полярные оценки читателей.
